Сара Дуглас - Боевой Топор [Искупление Путника]

— Миледи Фарадей, хотя мы познакомились только в походе, у меня ощущение, что мы где-то раньше встречались, — вряд ли эта фраза была невинной. Аксис отлично помнил, какими глазами смотрела на него девушка на именинах Приама.

— В самом деле? — протянула неуверенно Фарадей и запнулась. Она не знала, как обращаться к Аксису. Обращение «Боевой Топор» казалось слишком официальным и неуместным, «Аксис» — неестественно фамильярным, а «милорд» — явно сомнительным, хотя в Аксисе и текла королевская кровь, он был незаконнорожденным.

Помолчав, Фарадей продолжила:

— Ты, вероятно, видел меня на именинах Приама. Должна признаться, я вела себя неприлично, чуть ли не пожирая тебя глазами. В Скарабосте о топороносцах ходят легенды, и я давно мечтала увидеть воина Сенешаля воочию. Естественно, я не могла оторвать глаз от тебя, когда мне сказали, что ты сам Боевой Топор. Прошу прощения за свои плохие манеры, сын Ривки.

Воцарилось молчание. Все почувствовали неловкость. Эмбет поежилась. Еще никто, обращаясь к Аксису, не называл его «сыном Ривки». Все знали о болезненном самолюбии Аксиса и, имея с ним дело, никогда не касались темы, задевающей его честь. Исключение составлял один Борнхелд.

Фарадей выглядела смущенной, видимо, придя к мысли, что допустила оплошность, и Эмбет справедливо сочла, что девушка не хотела обидеть Аксиса.

Ошеломлен был и Аксис. Его лицо стало багровым, а вены на лбу вздулись. В то же время было заметно, что он растерян, верно, не в силах определить, насмехаются над ним или нет.

Затянувшееся молчание прервала Фарадей:

— Я слышала, Аксис, что Ривка была замечательной женщиной. Такой матерью ты можешь гордиться. Я также уверена, что если бы Ривка была жива, она бы гордилась тобой.

Эмбет закусила губу. За долгие годы знакомства с Аксисом она ни разу не заводила с ним разговор о Ривке, о женщине, которая дала ему жизнь, а тут — на тебе! — совсем молодая девушка, да еще впервые говорившая с Аксисом, нашла сразу те единственные слова, которые он всегда жаждал услышать.

Лицо Аксиса просветлело.

— Спасибо, Фарадей. О моей матери редко хорошо отзываются.

Девушка улыбнулась Аксису. Их глаза встретились.

Эмбет нахмурилась. Если Аксис и Фарадей увлекутся друг другом, последствия будут ужасными: расторгнутая помолвка, грандиозный скандал, обострение и без того неприязненных отношений между Борнхелдом и Аксисом, а может, и поединок между единоутробными братьями. Эмбет содрогнулась всем телом. Надо поговорить с Фарадей и как можно скорее, а пока стоит разрядить обстановку.

— Аксис, может, ты доставишь нам удовольствие и сыграешь на арфе, а Тимозел подыграет тебе на лютне? — выдавив из себя улыбку, спросила Эмбет.

Заметив кивок Аксиса, Тимозел шутливо сказал:

— Только в том случае, если дамы споют.

Дамы заулыбались, и вскоре раздалось пение под аккомпанемент арфы и лютни.

Гилберт, промолчавший весь вечер, не сводил глаз с Фарадей и Аксиса. Он выполнял поручение Брата-Наставника: собирать любую интересную информацию. Гилберт был, как всегда, пунктуален и исполнителен.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Незапертая дверь

Два дня спустя колонна, ведомая Аксисом, подошла к городской стене Тэара, небольшого городка в провинции Тарантез, находившейся на юге Ахара и управлявшейся бароном Гревиллом. Эта провинция была самой бедной в Ахаре. Тощие почвы были мало пригодны для земледелия, и ввоз продуктов питания был неизменной заботой барона Гревилла.

Когда Эмбет вышла замуж за Ганелона, правителя Тэара, и переехала в этот город, то посчитала его редкостным захолустьем, но за двадцать лет жизни в Тэаре она полюбила этот маленький дремлющий городок, в котором выросли ее сыновья.

Никогда еще к Тэару не подходило такое большое войско, и когда разнеслась весть о его приближении, все жители города, перекликаясь со двора в двор, наскакивая друг на друга и оглашая воздух удивленными криками, устремились на городскую стену, чтобы поприветствовать воинов Сенешаля и потолковать меж собой о необычайном событии, которое не только скрасит их монотонную жизнь, но и пополнит, хотя бы ненамного, карманы.

Подойдя к городской стене, колонна остановилась, и топороносцы принялись разбивать лагерь, в свою очередь приветствуя жителей города, среди которых наметанный глаз заметил немало местных красоток.

Леди Мерлион, Фарадей, Гилберт, Аксис и Велиар получили приглашение леди Тэар поселиться у нее в замке. К ним присоединился и Тимозел, которому Аксис разрешил оставить на время топороносцев и провести дни пребывания в Тэаре под крышей родного дома. Впрочем, в Тэаре Аксис не собирался долго задерживаться. Три дня, не больше. За это время топороносцам надлежало починить снаряжение, набраться сил для дальнейшего перехода и немного развлечься в городе.

Замок леди Тэар стоял на холме в центре города и представлял собой просторное здание, в котором с удобствами разместились не только благородные дамы со своими служанками, но и Гилберт, Аксис и Велиар. Тимозел обосновался в собственной комнате, которая давно пустовала, ожидая хозяина. Двое других детей леди Тэар — близнецы, брат и сестра — остались в столице, чтобы освоиться при дворе.

Эмбет хотела поговорить с Фарадей, но тщетно. Девушка находилась под постоянным надзором матери, посчитавшей своим святым долгом подготовить ее к замужеству, и Фарадей часами выслушивала скучные наставления, касавшиеся обязанностей герцогини Ихтарской. Кроме того, Мерлион составила три длинных списка, перечислив в одном главных сановников королевства, включая их близких и дальних родственников, в другом — вассалов и главных арендаторов Борнхелда, а в третьем — доверенных слуг, заведовавших хозяйством в домах герцога в Хсингарде и Сигхолте. Все эти списки Фарадей должна была выучить наизусть.

В последнюю ночь пребывания в Тэаре Фарадей сидела в постели, печально смотря в окно, за которым, освещаемые луной, пробегали сизые облака. Ее сердце раздирала тоска, смешанная с чувством необходимости исполнить свой долг. Да, ей нравится больше Аксис, но это увлечение может стать роковым. Конечно, Аксис интереснее Борнхелда. Не о таком ли герое она мечтала в свои длинные бессонные ночи? Но и Борнхелд не последний человек в королевстве. Он богат, наместник самой большой провинции, главнокомандующий армией, престолонаследник. Ее родители обомлели от счастья, найдя ей столь завидного жениха.

Фарадей почувствовала угрызения совести. Напрасно она вспылила, когда Борнхелд провожал ее. Он и не думал нанести ей обиду. Наоборот, проявил внимание. Что она знает о нем? Он остался без матери в раннем детстве. Отсутствие материнской ласки — вот что, несомненно, сказалось на его воспитании. Не оттого ли грубость и вспыльчивость? Да и Сиэрлас, так больше и не женившийся, умер, когда Борнхелду было только четырнадцать, и тому, по существу, еще мальчику, пришлось взвалить на себя нелегкие обязанности управления герцогством. Поневоле в таком положении огрубеешь. Может, ласковая заботливая жена умиротворит Борнхелда? Фарадей представила, как через год после свадьбы все еще задиристый Борнхелд постепенно утрачивает свои предосудительные замашки и становится милым, обходительным человеком, с которым приятно поговорить. Может, она и есть та самая женщина, которой суждено перевоспитать Борнхелда и направить его неиссякаемую энергию в полезное русло?